Подростковый возраст – пространство лиминальности. Рождение героя

Рассказать друзьям

«Если ваш ребенок разбил окно,
Не спешите его вставлять —
Он должен немного помёрзнуть»
Франсуаза Дольто

«Жить означает существовать с ощущением себя как вечного и постоянного, но в то же время жить – значит испытывать разделенность, изменение и болезненные начинания. Начало и конец, рождение и смерть не только оказывают определяющее влияние на ход нашей жизни, они также являются элементами, присущими процессу жизни как таковому. Каждое завершенное существование уже включает в себя смерть, из которой вырастает новая жизнь, обычно сопровождаемая болью. В самой темноте отягощённости нашей жизни присутствуют завершения, которые вовлекают нас иногда в новые ситуации», – Катрин Аспер.

Подростковый возраст – пространство лиминальности

Новости об изоляции и пандемии не оставили равнодушными никого, состояние лиминальности пронзило все уровни нашей жизни –личный, социальный, культурный и планетарный. Реакции в обществе, начиная от отрицания, вытеснения, тревоги и паники, всколыхнули общую маску уверенности и иллюзию того, что все под контролем. Сегодня я наблюдаю тенденцию человека к нарциссическому проживанию своей жизни, которая нацелена только на успешность, эффективность, правильность и не допускает переживание кризиса, так как кризис тождественен провалу, слабости, неудаче. Как будто избегание и вытеснение из своей жизни кризиса дало нам обратный эффект – кризис достиг таких масштабов, что накрыл собой всю планету. Тревожность и чувство неопределенности вызвали волну деструктивных проявлений людей в отношениях друг с другом.

Осознание смысла и ценности жизни оказалось химерой. Общество, оказавшись погруженное в лиминальное состояние, столкнулось с пониманием того, что смысл или ценность жизни можно увидеть, только столкнувшись с ее конечностью. То есть осмыслить и оценить можно только то, что завершилось, и тогда жизнь предстает в комплексе непрерывно семантически связанных периодов, имеющих свое начало, протяженность и конец. И тогда кризис является перетеканием одного завершенного этапа в другой с неким «зазором», «порогом» или лиминальностью.

Несмотря на то, что кризисные периоды сопровождают жизнь человека на протяжении всего его существования, он упорно старается не замечать такие важные этапы в своей жизни. Как бы мы ни старались, кризис невозможно запланировать, а уж тем более проконтролировать, и, тем не менее, кризис или лиминальное состояние является неотъемлемой частью человечества и общества. Кризис может восприниматься человеком как жизненное испытание, но также он может стать непреодолимым препятствием для целостной жизни. Преодоление кризиса влечет за собой новый образ «Я», новые смыслы и ценности.

В лиминальном состоянии человек как бы отстраняется от своей обыденной жизни, у него есть возможность пересмотреть свое существование, свою социальную жизнь, увидеть новые горизонты или новые выборы, в то же время, лиминальное состояние позволяет человеку соприкоснуться со своей глубиной, заняться самоисследованием, это состояние поиска себя, себя иного. Этот процесс можно назвать «самотворением» или духовным ростом.

Во время пандемии можно было наблюдать, как многие пациенты регрессировали до ранних этапов своего развития, оживились подростковые переживания, что, в свою очередь, дало возможность увидеть, как люди переживали кризисные периоды своего взросления, отделения от родителей. Сложилось такое впечатление, что они как бы застряли в подростковом периоде, и кризисный момент, такой как пандемия, обнажил это застревание между детством и взрослостью. Процесс взросления и отделения от матери должен проходить постепенно, с самого раннего детства идет подготовка взрослеющего ребенка к подростковому периоду, к порогу, разделяющему детство от взрослой жизни. Подростковый период, на мой взгляд, один из самых важных, подросток опирается на те знания о себе, которые он получил ранее, и пытается объединить их с новыми, подготавливая себя для решения взрослых задач.

Переходному возрасту, которому присуще лиминальное состояние, уделялось огромное значение издревле – в древних человеческих сообществах существовали обряды, инициации, ритуалы перехода, в которых было четкое разделение жизни человека на «до» и «после». Часто такие ритуалы состояли из нескольких этапов:

  • 1 – этап отделения от родителей, которое иногда проходило насильственно, так как не всегда хотелось покидать любящий и защищающий мир родителей;
  • 2 – этап символической смерти – часто подростков помещали в изоляцию, где они должны были полностью осознать разрыв с родителями, осознать реальность, которая принесет в их жизнь разные испытания, и окончательно освободиться от зависимости от родителей, раскрыть свои собственные ресурсы; этот этап сопровождается разного рода испытаниями, порой очень суровыми, но они оправдывают свое предназначение, так как невозможно узнать о своих ресурсах, по-настоящему не столкнувшись с ситуациями, где они могут быть использованы;
  • 3 – этап возрождения – инициируемый, пройдя символическую смерть и испытания, возрождался новым человеком, он мог получить новое имя, что окончательно отделяло его от мира семьи и детства;
  • 4 – этап возвращения – мальчик возвращался взрослым мужчиной, посвященным в секреты охоты, рыболовства, в законы своего общества.

Сегодня в некоторых племенах Южной Америки сохранились ритуалы инициации мальчиков в мужчины. Например, в племени сатере-маве инициация проходит с использованием тропических муравьев, укус которых во много раз сильнее укуса ос или пчел. Шаман племени усыпляет муравьев и располагает их на плетеной перчатке, когда они очнутся, то нанесут свои укусы тому, на чьи руки будут надеты перчатки. Этот ритуал проводится подросткам в 14 лет. Мальчик должен выстоять 10 минут и вытерпеть укусы разъяренных муравьев, такая процедура проводится в течение месяца 20 раз, после того, как он выдержит это испытание, его могут признать настоящим мужчиной и воином племени. Яд от укусов настолько сильный, что некоторые теряют сознание, в таком случае шаман приводит в чувства инициируемого и ритуал повторяется. В то время, пока мальчик стоит и проходит инициацию, племя вместе с шаманом танцуют ритуальные танцы. После успешного прохождения ритуала мальчик становится мужчиной и может выбрать себе жену, жить взрослой мужской жизнью.

Ритуал содержит в себе такой неотъемлемый этап, как символическая смерть и сам переход от одного статуса в другой. В этом переходе проживается неопределенность, но в тот же самый момент есть понимание важности прохождения ритуала, в котором без символической смерти невозможно будет пройти его, иначе результат прохождения может повлиять на пребывание инициируемого в племени, так как может остро встать вопрос о реальном его выживании. Можно сказать, что ритуал – это путь героя, отражающий начало путешествия, протяженность и конец. В примере, который я описала выше, это новый статус и равное положение в племени среди мужчин, мужская идентичность. То есть он становится тем, кем должен стать.

Отсюда можно сделать вывод, что лиминальность – это один из важнейших этапов на пути героя, в котором происходит отмирание того, что потеряло смысл, смена одной идентичности на другую как естественный этап социализации, в результате которой человек интегрирует себя в обществе.

Ритуалы не только помогали перейти во взрослую жизнь, но и содержали в себе мудрость, они помогали выйти из-под влияния материнского комплекса, выйти из зависимого состояния сильнейшего притяжения к комфорту и защищенности. Именно символическая смерть являлась предпосылкой рождения в новом качестве.

В наше время подростковый период характеризуется как кризисный период. В древних обществах понятие «кризис» отсутствовало в виду того, что все члены культурной группы относились к ритуалу серьезно, так как после прохождения инициации общество приобретало новых членов, участвующих во взрослой жизни общества. В современном мире подросток сталкивается не только с кризисом идентичности, но и с кризисом отделения от семьи и выстраивания со всеми членами новых партнерских отношений. В современном цивилизованном обществе ритуал как таковой отсутствует, если сравнить инициацию в племени и инициацию современного человека, то можно сказать о трансформации самого ритуала инициации из внешнего – буквального, во внутренний –духовный процесс переживания кризиса, с сохранением всех этапов прохождения в символическом модусе.

В древних культурных сообществах ритуал помогал пережить подростковый период гармонично и довольно быстро ввести подростка во взрослую жизнь. Отсутствие ритуала инициации у современного подростка может привести к развитию инфантилизма и затягиванию процесса взросления. Подросток переживает телесные изменения, половое созревание, сталкивается со своим бессознательным, в результате чего возникает явление деперсонализации. Отсутствие «проводника», «учителя» или взрослого, который мог бы помочь ему пройти этот сложный период, заставляет подростка чувствовать себя одиноким, брошенным и изолированным, что, в свою очередь, может направить подростка в деструктивное поведение в виде разрушения, саморазрушения, вспышкам агрессии и жестокости. Современный подросток сталкивается с кризисом половой идентичности. Если в архаических культурах было разделение между ритуалами и обучением мальчиков и девочек, то в современном обществе такое разделение отсутствует, что может приводить к проблеме половой идентичности.

Помимо кризиса своей идентичности, половой идентичности, у подростка возникает еще и внутрисемейный кризис. Порой отделение подростка от семьи (имеется в виду психоэмоциональное отделение и выстраивание новых отношений внутри семьи) протекает болезненно, или же подросток не имеет такой возможности вообще. Часто в благополучных семьях отделение подростка проживается особенно остро, семья старается как можно дольше контролировать и заботиться о подростке, тем самым лишая его возможности проявлять самостоятельность и брать ответственность за свою жизнь. Такая охваченность родительскими комплексами не дает взрослеющему ребенку проявлять свою индивидуальность, наоборот, подчеркивает его зависимое положение, чем только усиливает ощущение непринадлежности миру детей, а также непринадлежность миру взрослых. Такие подростки часто могут страдать апатией, отсутствием желания что-либо делать, ни к чему не стремятся, в дальнейшем, например, можно наблюдать проблемы с потенцией.

Подростковый возраст – пространство лиминальности

Подростковый период – это пространство лиминальности. Если в древних культурных обществах были инструменты для быстрого перехода из детского мира во взрослый, то у современного подростка такие инструменты отсутствуют, что затягивает процесс взросления. Из-за того, что лиминальное состояние затягивается, и подросток как бы «зависает» в нем, пропасть между подростками и взрослыми только еще больше растет, что может привести к непоправимым последствиям. Если раньше ребенок следовал правилам, слушался родителей, старался оправдать их ожидания, то в подростковом возрасте он вдруг стремится выйти из-под контроля и власти родителей. Сталкиваясь с непониманием и непринятием со стороны взрослых, он проявляет вспышки агрессии, жесткости, деструктивного, разрушающего или саморазрушающего поведения, негативизм, подозрительность. Желание уйти из-под власти взрослых и в то же время зависимость от них заставляет подростков чувствовать себя «недо-существами». С одной стороны, они выпадают из взаимодействия ребенок-взрослый, и в то же время не могут проявиться во взрослом мире. Такое «недо-рождение» – основной признак лиминальности в этом периоде.

В этот период поиска себя важным становится общение с другими, поэтому подростки часто объединяются в группы со своими сверстниками или в группы с общими интересами. Такие группы выступают моделью социума, в которой подросток имеет возможность отыграть модели поведения, конкуренцию, такие группы также могут быть площадкой для проб и ошибок.

В переходном возрасте подросток идет вразрез с обществом и его нормами, нарушая установленные взрослыми правила, табу и запреты, но это не означает изоляцию от общества, а наоборот, выводит его на иной уровень взаимодействия с ним, через раскрытие своих индивидуальных личностных качеств. Процесс взросления – взаимный процесс детей и родителей, заставляющий перестроиться всю семью. Э. Фромм говорил: «Действительным достижением материнской любви является не любовь матери к младенцу, а ее любовь к растущему ребенку. Сущность материнской любви предполагает желание того, чтобы ребенок в дальнейшем отделился от матери». В настоящее время взрослые часто сталкиваются с пугающими обрядами подростков в виде употребления алкоголя, выкуривания сигарет, сексуальному интересу, что, конечно, не может не шокировать родителей. Острые реакции взрослых на такое бунтарское поведение рождает в их сознании мифы и обвинения подростков, например, в алкоголизме, проституции. Запрет родителей провоцирует подростков на еще более вызывающее поведение, или же они идут на всевозможные ухищрения, чтобы добиться своего. Некоторые родители стараются стать с подростком близкими друзьями, как бы внедряясь в жизнь подростка, тем самым лишая его возможности тайны и поиска своего пути.

Герой-подросток переживает лиминальное состояние, он непосредственно проживает смерть и возрождение, каким бы ни был его путь в современном обществе, даже если его инициации проходят через негативный опыт, важно, чтобы он имел возможность почувствовать ответственность за свою жизнь, потому что взрослый мир связан с ответственностью.

Лиминальность – это царство Трикстера, его образ многолик и разнообразен, порой его действия сложно поддаются логике, его двойственная природа отправляет героя «на все четыре стороны» или «куда глаза глядят», желая причинить зло, он творит добро. Фауст Гете отвечает так: «…так кто ж ты, наконец? – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

В мифологии таким архетипическим героем является Гермес, вхожий в мир живых и мир мертвых. Вот, что пишет Мюррей Стайн о лиминальности: «В наших размышлениях о переходной стадии середины жизни и переживании лиминальности Гермес фигурирует как мифический, архетипический фон. Но более, чем интуитивный и перспективный фон, этот архетип, представленный греческим богом Гермесом, отражает ощущаемое присутствие бессознательного каждый раз, когда жизнь ввергает нас в переходное состояние. Лиминальность запускает его в действие. Таким образом, когда мы оказываемся в лиминальности, мы так или иначе ощущаем присутствие Гермеса».

Подросток тесно связан с архетипом Трикстера, можно сказать, охвачен им. Нарциссизм, эгоцентризм, протестное поведение, отсутствие вины, с одной стороны, может стать катастрофическим для неокрепшего Эго подростка, с другой стороны, может помочь в выстраивании отношений среди сверстников, где подростку приходится конкурировать, отстаивать свою позицию. Это трудное время для родителей, которым приходиться маневрировать между строгим запретом и абсолютным принятием. Важно найти золотую середину: справляться со своими собственными страхами, чтобы дать возможность подростку решать какие-то вопросы самостоятельно, а где-то указывать на ту меру, за которую заходить не стоит. Это напоминает мне этап посвящения подростка в то, как устроено общество, по каким законам оно живет.

Таким образом, подросток – это тот, кто вступает в отношения с Трикстером и пребывает в лиминальности. Это испытание Эго, которое должно окрепнуть и овладеть энергией этой теневой части своей психики, погрузиться с самый ад или мир мертвых, где, собственно, и происходит инициация, а точнее сепарация от Великой Матери и Хаоса, что и символизирует развитие здорового Эго.

Например, в сказках такой герой прислушивается к своей инстинктивной природе, часто это образы животных, которые помогают сохранить жизнь герою и активируют ту часть психики, которая способна взаимодействовать с Трикстером его же методами, как, например, молодой дровосек в сказке «Дух Меркурий», который обхитрил Духа, спас себе жизнь и смог договориться с ним, получив еще и награду – волшебный пластырь. То есть интеграция своей тени – это важный этап в путешествии героя, собственно сам момент инициации. Если говорить о подростковом периоде, то результатом его удачного прохождения может стать своя идентичность, самоопределение, умение нести ответственность за свою жизнь, раскрытие своей индивидуальности.

Вероятно, изложенное выше может вызвать тревогу за подрастающее поколение и некую ностальгию о былых временах, но в наше время все же есть позитивные аналоги обрядов, например, лагеря, где дети учатся готовить себе еду, стирают одежду; турслеты, где в полевых условиях учатся выживать, чувствовать командный дух, товарищество.

Несмотря на то, что подростковый период сложный и длительный, тем не менее, этот период становится отправной точкой путешествия героя к Индивидуации. Именно успешное прохождение данного периода способствует развитию здорового Эго и укреплению оси Эго – Самости уже в более зрелом возрасте. На практике часто приходится сталкиваться со взрослыми пациентами, переходный возраст которых пройден неблагополучно, они как бы «застряли» на этапе подростковости, захваченные Архетипом Пуэра. Часто картина их подросткового периода характеризуется отсутствием какого-либо беспокойства, они оставались послушными детьми, вовлеченными в семейные отношения, любящими своих матерей. Это связано с формированием мощных защит: при возникновении переноса такие пациенты могут испытывать тревогу; перенос может реконструировать их привязанность к инфантильным объектам, и возникает желание «убежать» из терапии.

Незрелое Эго захвачено архаическими, «божественными», мощными силами, которые затапливают только начавшее зарождаться Эго. Запускается защитный механизм, который отщепляет эту энергию в виде комплекса – Трикстера, и, чтобы выдержать импульсы, исходящие от истинной Самости, которые воспринимаются таким Эго опасными, формируется ось – ложная Самость и Эго, которое находится в слиянии с Трикстером. Порой такая энергия может очаровывать окружающих, плут обольщает, затягивает в игру «поймай меня, если сможешь».

Подростковый возраст – пространство лиминальности

При оживлении подростковых переживаний наиболее ярко проявляется зашита в виде энантиодромии – например, любовь и ненависть, создается иллюзия «свободы», отыгрывания внутри семьи становятся только помехой для развития подростка, на самом деле он по-прежнему связан с родителями, противостояние ничем не отличается от послушания, постоянное испытывание чувства тревоги и вины заставляют защищаться снова и снова, что приводит к отрицанию всего позитивного и агрессивному, высокомерному поведению. В терапии такие люди с прекрасным актерским мастерством транслируют нам образ милых, беспомощных, в чем-то наивных людей, пассивно выражающих агрессию, маскируя зависть и свое превосходство, не давая возможность соприкоснуться с собственными чувствами стыда, вины и слабости.

В данном контексте Пуэр выступает как антигерой, связанный с материнским комплексом. Зигфрид Бернфельд (1923), обсуждавший затяжной тип мужского отрочества и его характеристики, выделил три условия:

  • фрустрация детских сексуальных желаний разрушает детский нарциссизм;
  • инцестуозная фиксация на родителях обладает исключительной силой и сохраняется на протяжении латентного периода;
  • супер-Эго формируется рано, резко отграничено от Эго, и идеалы, содержащиеся в нем, питаются как нарциссическим, так и объектным либидо. В свою очередь, Д. Хиллман пишет: «Слияние двух архетипов может усилить их, или же может, наоборот, ослабить один ради усиления второго. В случае соединения матери и Пуэра, похоже, что мать добивается успеха, но за счет преувеличения духа. Любящая и отдающая мать, подобно самой жизни, дарит Пуэру слишком большое количество энергии, и благодаря усилению некоторых особенностей Пуэра утверждает, что он является зависимым от неё сыном».

В сказке «По щучьему велению» мы видим еще один яркий пример слияния с Трикстером. Инфантильная мечта о чудесном превращении бедного в богатого без каких-либо усилий, идеальная история – ничего не делать, но чтобы все случилось. В моей практике один клиент, за которого платила жена, скрывал от нее, что покупает лотерейные билеты в надежде выиграть «кругленькую сумму» и «зажить», он вовлекался в разного рода финансовые аферы и не осознавал, что охвачен архетипической энергией Трикстера. При одной только попытке обратить его внимание на эту энергию, он ускользнул из терапии, сославшись на «прибыльное дельце».

Подводя итоги, хотелось бы отметить, что, несмотря на то, что в жизни современного подростка отсутствует ритуал инициации в том виде, каким он был в древних культурных обществах, тем не менее, непрерывность роста и развитие, поддерживаемые природными силами, помещает взрослеющего ребенка в лиминальность, в колебания между любовью к родителям и ненавистью, зависимости от них и стремлению к свободе, быть непредсказуемым, нарушать запреты и табу, идти против правил, вести себя «ненормально», шокирующе, вызывающе, быть эгоцентричным, артистичным, идеалистически смотреть на мир, подражать кумирам в поиске своей идентичности. В свою очередь, взрослым важно дать ребенку возможность и время сделать этот шаг для Эго, поэкспериментировать в становлении себя взрослым, прокладывая путь индивида к Индивидуации.

В аналитической психологии индивидуация – это цельность личности. «Индивидуация означает становление «неделимым»… и коль скоро «индивидуальность» заключает в себе нашу глубочайшую, крайнюю и бесподобную особенность, она также подразумевает становление человека самим собой. Поэтому мы могли бы истолковать индивидуацию как «путь к себе» или как «самоосуществление» – К. Юнг.

Дата публикации
28 марта, 2022
Аналитический психолог, детский психолог
Евгения Ко
Аналитический психолог, детский психолог

Остались вопросы?

Напишите нам в любой из удобных вам мессенджеров
или в онлайн-консультант на сайте. Мы обязательно ответим!
Разработано – ЭФФЕКТ ИДЕИ

Все права защищены. Копирование материалов сайта без указания активной ссылки запрещено.